(продолжение) и в США
Mar. 9th, 2008 07:24 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
babusyatanyaНАШИ ЖЕНЩИНЫ И ДЕТИ В США
(по материалам экспедиции в США в 2001-2002 году)
..
ЧАСТЬ 1
Исследовательские мотивы
Во время своей экспедиции во Францию я только стала догадываться, что в современную эмиграцию из России вливается поток женщин с брачными намерениями, одиноких, разведенных, молодых и уже зрелых, с детьми и без. Женщины интересовали меня как самые влиятельные фигуры в российской традиции образования, определяющие успех адаптации своих детей. Я видела разные типы – несчастных, инфантильных, беспомощных и проваливающих своих детей, с одной стороны, стеничных, успешных, стоящих за своих детей горой, с другой, и просто беспечных авантюристок, уверенных в неотразимости своих чар, не брезгующих ничем. Известный в мире семиотик Юрий Лотман, анализируя русскую классическую литературу и фольклор, указывал на то, что в нашей культурной традиции мы можем встретить три типа женских характеров – несчастная женщина, женщина-героиня и демоническая женщина. Культурные модели воспроизводятся непроизвольно и сохраняются десятилетиями, несмотря на смену политических режимов, брачную моду и систему ценностей. Более того, типажи и модели, характерные для определенной культуры записаны в религиозных традициях этих культур. Мы вернемся к этой теме, когда будем говорить о драматическом столкновении различных моделей семьи в межкультурных браках, в которые так стремятся наши женщины.
Тогда, во Франции, я обратила внимание на то, как много в Париж приехало одиноких женщин с мальчиками. Чеченский мотив, желание спасти свого сына от участия в этой бесконечной войне. Но я не подозревала, каков масштаб женской эмиграции из современной России.
Основным местом моей экспедиции был штат Вашингтон, северо-запад США, г. Сиэтл. В основу этого материала легли истории жизней наших эмигрантов в США, переписка с ними по Сети, анализ публикаций, в том числе в прессе, а также многочисленные встречи – дома у эмигрантов, в приходах, клубах и во время праздников.
Чем отличается эмиграция во Франции от эмиграции в США?
Этот вопрос мне неоднократно задавали во время встреч с российскими эмигрантами в США. «А где лучше?»
Различия существенные.
Во-первых, эмиграция в США намного масштабнее. Если французское правительство установило очень маленькую квоту на эмигрантов из России (порядка 100 человек в год), то США стали принимать огромные потоки религиозных беженцев сразу после падения «железного занавеса». По разным оценкам сегодня в США живет от 1 до 3 млн. постсоветских эмигрантов. Начиная с 1996 года в общем потоке религиозных беженцев начинают преобладать баптисты, пятидесятники и евангелисты из западноукраинских деревень, которые практически не говорят по-русски, хотя и считаются русскими эмигрантами. Эти два массивные этнические анклава – еврейский и украинский - живут, не смешиваясь, и очень не похожи друг на друга. Если в среде образованной еврейской интеллигенции из России высока ценность образования, они нацелены на высокие социальные позиции, стараются жить в больших столичных городах восточного побережья, издают свои газеты, радиопрограммы, то украинские общины, напротив, стараются жить подальше от больших городов, в основном на западном побережье, в пригородах. Своих детей они рано женят и настраивают на простой физический труд – ремонт автомобилей, малярные, столярные работы. Поскольку аборты в среде сектантов запрещены, в семьях до 17 детей. За 12 лет в Сиэтле, где проходила большая часть моей экспедиции, образовалась 70 тысячная украинская диаспора.
Но помимо религиозных беженцев в США устремились для работы по контрактам те, кого я называю профессиональными мигрантами, поскольку они выезжают по профессиональным, а не политическим или экономическим мотивам. Среди них – программисты, микробиологи, физики, представители других высококвалифицированных профессий.
Женская брачная эмиграция заслуживает отдельного рассмотрения. Скажу только, что она поставлена на поток, на фабричную основу, поскольку на вывоз наших девушек работает более 400 интернет-агенств в США и более 200 в России. Французские брачные агентства полагаются больше на телефон, факс и личные контакты. Интернет не играет такой существенной роли в жизни Франции, как в США.
Еще одним различием нашей современной эмиграции во Франции от США является тот факт, что «французы» подчеркнуто религиозны, причем несмотря на свои этнические корни, объединяются вокруг именно православных приходов. В США же основная часть образованной еврейской интеллигенции, которая приехала в качестве религиозных беженцев-евреев, сторонятся синагог, будучи атеистами, что производит неизгладимое впечатление на американских евреев.
Различаются страны и по характеру иммигрантской политики. Хотя в обеих странах каждый пятый житель – свежий иммигрант, Франция не проводит политику поддержки и стимуляции иммиграции. Ее политику скорее можно назвать антииммиграционной и дискриминационной по отношению к чужакам.
Весьма существенно и то, что Франция страна – католическая, а США – протестантская. Для католиков очень важна ценность семьи, которая строится по детоцентристкому принципу. Поэтому во Франции гораздо более эффективная программа адаптации детей иммигрантов. Они более опекаемы и, соответственно, более успешны. Но прогресс взрослых иммигрантов блокируется. Чтобы достичь успеха во французском обществе нужно потратить 10-12 лет. В США уже через 5-7 лет взрослые иммигранты достигают уровня среднего американца. Эти различия очень важны для сохранения единства семьи и предотвращения межпоколенного психологического разрыва, возникающего в любой иммигрантской среде из-за того, что дети гораздо быстрее прогрессируют в принимающем обществе, чем их родители. Кроме того, общественные школы в США огромны – до 5 тысяч человек, что делает индивидуальный подход к любому ребенку практически невозможным. Взрослые же иммигранты сразу получают возможность быстрого обучения и нарастающей карьеры, для чего работает много поощрительных программ для иммигрантов. Поэтому ножницы между детьми и их родителями в США гораздо меньше, чем во Франции, с ее детоцентристкой иммигрантской политикой.
Разница религиозных традиций носит куда более многоаспектный характер и сказывается, о чем я расскажу в следующий раз, на всей системе социализации детей в этих странах.
ЧАСТЬ 2
Современная женская эмиграция из России в США
Наши представления о русской эмиграции в США сформированы телевизионными картинками с Брайтон-Бич. Остальные группы иммигрантов в России практически не описаны и не дифференцированы. В контексте обсуждения проблем адаптации наших детей, я уделяла особое внимание современной женской брачной эмиграции.
А) История женской эмиграции.
Браки россиянок с иностранцами имеют давнюю историю. Первая волна межкультурных браков совпадает с первой "послереволюционной" волной эмиграции из России. Я называю ее благородной, элитной, поскольку невесты были отборные, из высшего общества. Существует немало свидетельств, что проституция и тогда сопровождала или предваряла браки с иностранцами. В Стамбуле турецкие жены даже выпустили петицию с просьбой к правительству защитить их мужей от русских проституток, которые-де соблазняют их мужей своим благородным происхождением и вызывающими манерами.
Вторая волна межкультурных браков – фронтовая, связанная с насильственными перемещениями людей во время второй мировой войны.
Третья волна приходится на начало 60-х годов (и продолжается по сей день), когда к нам стали приезжать на учебу африканцы. Результат - 10.000 браков. Я называю эти браки экзотическими, поскольку чернокожий мужчина был большой новостью для наших славянских просторов.
Четвертая волна началась с падением "железного занавеса" и возникновением рыночных отношений в России. Я называю ее конъектурной, рыночной. Впервые образ красивой, белокожей, семейно-ориентированной россиянки стал позиционироваться как товар, недооцененный на внутреннем брачном рынке.
По данным американского министерства юстиции, за последние 10 лет из России в США выехало 75.000 невест. Это число можно смело удвоить, если учитывать, что женщин приглашают и по другим типам виз – туристическим, гостевым, учебным.
B) Причины нарастающей женской эмиграции многочисленны. Россия остается страной с высоким уровнем насилия по отношению к женщинам и детям. 14-15 тысяч россиянок гибнут ежегодно от рук своих мужей. Уровень женской бедности превышает мужской. Пособия по содержанию детей мизерны. С другой стороны уже видны типажи эмансипированных, успешных россиянок с высокой самооценкой, ищущих более качественных мужчин. Молодые девушки, глядя на опыт своих матерей, пытаются строить свою жизнь от противного, и сразу ориентируются на иностранцев.
В раскрутке брэнда красивой, белокожей россиянки свою роль сыграли международные и отечественные конкурсы красоты. Они в большей мере соответствовали высокому белокожему англосаксонскому стандарту, чем представители двух предыдущих этнических, экзотических потоков невест-иностранок в США – филиппинской и китайской. Философию конкурентоспособности и предприимчивости в браке агрессивно предлагают и многочисленные гламурные журналы типа “Cosmo” и фильмы типа «Секса в большом городе», самые популярные и покупаемые, кажется именно в России.
Помимо прочего, на мировом брачном рынке исторически сложился дисбаланс. В странах, которые ведут войны и теряют мужские популяции, хронически не хватает мужчин. Это и российская история. В странах же, принимающих иммигрантов (США и Канада), не хватает женщин, потому что трудовые и профессиональные иммигранты – это прежде всего мужчины.
С) Кто они – женихи и невесты?
Средний возраст первого потока наших невест - 19, 5 лет. Это девушки, которые еще не имеют образования, достаточного опыта, уверенного социального статуса. Второй поток – это женщины 30-40 лет. Они уже были замужем, и им вовсе не все равно, кто будет их следующим избранником.
Женихи. Периодический обзор сайтов, переписка с клиентами международных агентств и анализ историй жизни, а также громких бракоразводных процессов показывает, что в основном это люди, которых обобщенно можно назвать социальными и психологическими маргиналами. Они не «тянут» на западный стандарт успешного карьериста, или не хотят следовать этому сильному предписанию американского общества. Но вместе с тем, они хотели бы быть хотя бы семейными людьми, если уж им не повезло с деньгами. Это люди в возрасте, бывшие ветераны вьетнамской войны (им 50-60 лет), техасские ковбои, которым трудно заманить в скучные прерии среднюю американку, люди с физическими проблемами (слишком высокие, слишком маленькие, толстые, импотенты, гомосексуалисты в поисках суррогатной матери для своей пары). Есть среди них и мужчины с криминальными историями, многоженцы и просто психически больные. Среди них много и русских эмигрантов, тех же программистов. По данным американской переписи населения, соотношение женщин и мужчин продуктивного возраста (от 18 до 35) внутри русскоязычной общины в районе Силиконовой долины составляет 1:10 в пользу мужчин.
ЧАСТЬ 3
Сравнительный анализ систем социализации
в США, России и Франции
В этой статье я привожу некоторые самые существенные различия в системах социализации детей эмигрантов из России, исходя из того, что основными агентами социализации являются школа, сверстники и, конечно, семья.
А) Школа
Советская традиция образования предполагала полную узурпацию функций образования и воспитания, освободив максимально наших родителей от заботы о детях для трудовых подвигов. Они должны были только кормить и одевать своих детей. У нас была самая развитая и доступная система послешкольного воспитания и образования. Мамы могли отдать своих детей в спортивные клубы, драмкружки, танцевальные залы и изостудии. Кроме того, дома своих внуков ждали бабушки. Проведя исследования в Европе и США, я могу с уверенностью сказать, что наши дети были самыми опекаемыми и обучаемыми в мире.
Во Франции школы берут на себя ответственность за качество преподавания, но все, что касается воспитания личности ребенка, эта ответственность традиционно отдается родителям. Французские папы и мамы должны привезти ребенка в школу, забрать из школы, организовать его досуг. Дурным тоном считается, если дети гуляют на улице без присмотра родителей.
Но тяжелей всего приходится американским родителям. Если их дети плохо учатся, то это – их вина и недосмотр. Более того, система общественного образования устроена так, что без активной инициативы со стороны родителей, детям просто не вытянуть. Американская школа работает как сложная фабрика, где каждый ребенок движется по своему собственному плану. Курсируя между учителями, классами, передвигаясь по этажам, дети теряются, забывают учебники. Они могут по ошибке попасть не на тот курс и потом три месяцев слушать курс, в котором они ничего не понимают. Между курсами и классами нет никакой преемственности. Если ребенок что-то пропустил, то ему потом уже не догнать своих сверстников. Кроме того, предполагается, что родители будут работать волонтерами (добровольцами) на выходные, помогать мыть окна, проверять домашние задания, просто играть с детьми.
Приводя в такую школу своих детей, эмигранты из бывшего Советского Союза бывают шокированы. Мало того, что их детей не учат (а именно так они оценивают качество и уровень образования в США), так их теперь вызывают в школу два раза в неделю и сообщают на автоответчик о каждом опоздании ребенка на урок.
Теперь, когда и наша система образования, кажется, претерпевает революции, хочется предупредить: только соразмерное распределение ответственности за воспитание и образование детей между школой и семьей дает хорошие результаты. Дорогие частные школы, в которые в России принимают по критерию платежеспособности родителей, дают такой же высокий процент наркомании и девиаций, как и среда беспризорников, потому что родители-снобы также мало проводят времени со своими детьми, как и родители-алкоголики. Это такая обеспеченная беспризорность. Западные частные школы проводят жесткий отбор как детей, так и родителей, тестируя их социальную мотивацию.
Если в семье эмигрантов хватает ресурсов, чтобы переориентироваться на новые условия обучения, то их дети учатся хорошо. Но, к сожалению, много и случаев «выпадения» детей из школьного процесса, запущенности.
В) Сверстники.
Дети, которые приехали со своими родителями в США уже в сознательном возрасте, тем более, если они успели поучиться в российских школах, жалуются на то, что их американские сверстники не умеют дружить и не любят друг друга. Здесь они абсолютно солидарны с детьми наших эмигрантов во Франции. Эмоциональная дистанция между нашими детьми в нашей школе очень маленькая. Чаще всего они учатся в одном классе на протяжении всех десяти лет, и потом воспринимают друг друга как братьев и сестер. Наши дети не только вместе учатся, но дружат после школы, вместе встречают дни рождения, и обычно знают друг о друге много личных деталей. Детям из России бывает дико, когда вчерашние соученики только кивают друг другу при встрече, а не бросаются друг к другу с объятьями.
В наших коллективах, начиная со школьной скамьи, очень важными, я бы сказала, доминирующими, являются неформальные отношения, отношения любви, симпатии, зависимости. Эта неформальная структура доминирует над формальными, деловыми отношениями. Именно она влияет на формирование идентичности детей. Без скрытой коллективной эмоциональной поддержки дети (да и взрослые) чувствуют себя растерянно, испытывают тревогу, впадают в депрессию.
Еще один шокирующий наших детей фактор: отсутствие дисциплины в классах. Отношения в традиционной советской школе иерархичны, предполагают довольно жесткие отношения подчинения, а учителя, завучи, директора наделяются безусловным авторитетом. Отношения между детьми и учителями в западных школах более свободны. Во Франции авторитет учителя определяется его компетентностью, а в США – его дружественным отношением к детям.
Почему мы такие образованные, умные и несчастные? Этот вопрос не дает покоя, когда видишь очевидные преимущества нашего школьного образования и те усилия, которые мы вкладываем в наших детей. Во-первых, в западных школах больше ответственности и возможности реального выбора делегируется семье и ребенку, что в конце концов помогает сформироваться взрослому, ответственному человеку, не боящемуся неопределенности и жизненных перемен. В условиях советской традиции воспитания все ресурсы личности ребенка бросаются на образование, на тренировку интеллекта.
Кроме того, в западной традиции гораздо больше времени уделяется гуманитарному образованию – литературе, языкам, истории. Знания о человеке и обществе помогают ориентироваться детям в самых разных социальных ситуациях.
Наконец, по мнению специалистов, высшее образование в западных странах более эффективно, чем наше, советское и постсоветское. Таким образом, если кривая развития у западного ребенка идет вверх, по нарастающей, то кривая развития ребенка из России идет резко вверх, вплоть до окончания школы, сдачи порою жестоких вступительных экзаменов, а потом начинает снижаться. Перелом происходит после второго курса.
С) Семья.
Сравнение моделей семьи очень важно и для оценки и сравнения ситуаций развития, в которых находятся российские, американские и французские дети, и для того, чтобы понять, с какими проблемами сталкиваются наши соотечественницы, вступающие в межкультурные браки.
Основной причиной женской эмиграции сейчас я бы назвала кризис отечественной модели семьи. Если первые эмигранты из России в конце восьмидесятых руководствовались, в основном, экономическими мотивами, то сегодняшние эмигранты ищут более высокого качества отношений в другой культуре. Молодые девушки еще не разочаровались в семье как таковой, но то, как они жили или жили их родители, их уже точно не устраивает. Смущает и их готовность «сидеть дома и не работать», выйдя замуж. Опыт межкультурных браков пока не позволяет рассматривать и их рецепт безусловного счастья.
Прежде всего потому, что семейные модели в католической Франции, протестантской Америке и православной России контрастируют.
Наша семья, по определению отечественного психолога Владимира Дружинина, является сумасшедшей смесью православия и язычества. Мужчина при такой модели обладает невероятной властью и авторитетом, но всю ответственность за семью он делегирует жене, матери. Основная его роль – инициировать семью, а семейная поденщина его уже не интересует. Отношения в семье напоминают схватку, которую выигрывает психологически или физически сильнейший. Никакие договоренности здесь не действуют, все разрешается через битие горшков.
Но и эта модель деформировалась в результате того, что в войнах и военных конфликтах мы просто физически теряли огромные мужские популяции. В модели нашей семьи потерялась фигура отца, и уже новой генерации юношей пришлось занимать место ребенка. Не зря говорят об инфантилизме наших мужчин. В свое время этот феномен был очень точно описан Ириной Грековой в ее «Корабле вдов». В такой, дисгармоничной модели, женщина уготована или роль несчастной, покорной жертвы, или роль героини, которая заменит детям и отца, и мать, если муж физически или символически отсутствует.
Такая модель семьи сохранялась в советские времена за счет того, что была развита система послешкольного образования и воспитания, и перегруженным женщинам, которым приходилось успевать и дома, и на работе, было кому перебросить детей, переадресовать часть своей ответственности за семью.
Перестройка стала критической точкой напряжения в терпении и покорности россиянки. Груз был непомерным, бедность реальной, и они стали искать другие способы. Последствием кризиса отечественной модели семьи стала и волна разводов, превосходящая и американские, и французские показатели, и нарастающая женская эмиграция, и социальное сиротство, когда бросают уже не только мужей, но и детей.
Нормальной семьей вслед за Маргарет Мид В.Н. Дружинин называет семью "по католическому типу" : в ней власть и ответственность распределены между мужем и женой, но основную ответственность за семью несет муж как социально более принимаемый и физически более сильный. И дети, и жена находятся в равной эмоциональной близости как к отцу, так и к матери, в целом семья построена по детоцентристкому типу. В основании католической модели лежит принцип гармонии, сбалансированности, пришедший из античности, вознесенный в эпоху Возрождения.
Американская модель семьи обозначается как протестантская; для нее характерна балансировка власти и ответственности то в пользу отца, то в пользу матери. Отношения партнерские, паритетные. Между членами семьи существует конкурентность. Ребенок растет как потенциально равноправный взрослый. Поощряется выражение позитивных эмоций, не принято жаловаться.
Для православного сознания основная норма – это предельная концентрация и внутренняя сосредоточенность. Оно иронично настроено по отношению к внешней позе, равнодушно к комфорту. Более того, телесная удовлетворенность кажется основной помехой для душевной ясности и открытости. Для православия характерно внутреннее напряжение на грани гибели и распада. Надрыв, как говорил Достоевский. Вместе с тем, православная традиция обладает харизмой, которой нет ни в какой другой религиозной традиции. Она фактически снимает все границы в эмоциональном самовыражении человека, вплоть до его гибели или полном растворении в другом, или в Боге. Я повторяю: такие реализации для психологически сильных и выносливых людей, образы которых могут производить сильнейшее впечатление и поклонение окружающих. Но тиражировать ее как норму я бы не стала.
Кстати, необузданная эмоциональность наших женщин оказывает на западного мужчину довольно сильное воздействие. Но интересно другое: после распада браков с русскими женщинами, после живодерских бракоразводных процессов и вереницы сеансов у психоаналитиков, они все равно ищут русскую. «Это как неизлечимая болезнь, я не могу ее забыть”, «Русские так красивы!», «Когда я вижу русскую, мое кровяное давление зашкаливает!», «Я не могу избавиться от этого наваждения!». Но, согласитесь, что это ряд чрезмерных эмоций. Психологически иностранцы «подсаживаются», если использовать терминологию наркоманов, на иглу ярких и тотальных образов, стимулируемых поведением сильных, неистовых людей из России.
Есть еще одно измерение, по которому три парадигмы различаются. Это временное измерение. Я бы сказала, что православная рефлексия тяготеет к прошлому. Все, что было, имеет невероятную ценность. Смерть оказывается идеалом как вечное прошлое. Католическая модель – это интерес к настоящему. Вот почему она легко подвержена модернизациям, и адаптируется под текущую жизнь. Протестантизм – это ожидание счастья и радости в будущем, возможно, в самом ближайшем. Вечно улыбающиеся и оптимистично настроенные американцы нас раздражают именно своим нежеланием замечать трагическое прошлое, или невыразительное настоящее. Одни уходят в бездеятельную рефлексию, другие пытаются принять и упорядочить жизнь вокруг, а третьи пытаются строить совместное будущее, быстро договариваясь о предпринимаемых группой действиях. Протестантская модель прикрывает слабых, и ориентирована на внешний мир. Православная – для исключительно сильных особей, способных внутренне сохраниться при любых внешних невзгодах. Аутичная модель, где психика никогда не закончится и всегда доминирует над внешним миром. Католическая модель частной жизни – для умеренной публики, возможно, поэтому я лично тяготею к католической модели, которая совпадает с нормальной.
В смешанных семьях самые острые конфликты разгораются вокруг воспитания детей. На каком языке они должны разговаривать? С кем и как общаться? Кто больший авторитет в семье – отец или мать? Наши женщины, мечтающие о счастливой, «нормальной» семье вдруг начинают «беситься», бороться за власть, скрывают от мужей свои проблемы, предпочитают обсуждать свои дела с подругами.
Конфликты в таких семьях снижают авторитетность взрослых в глазах детей, оставляют у них ощущение ненужности, одиночества и ностальгии по России, добрым, любящим людям. Здесь я отсылаю читателя к первой статье о психологических последствиях эмиграции для детей.
Заключение
Разговор об эмиграции – это повод поговорить о нас самих. Вместе с выездом за рубеж люди экспортируют свою ментальность. От себя не убежишь. Есть такая эмигрантская поговорка: «Эмиграция не решает психологические проблемы, а только усугубляет их». Западные культуры являются тем контрастирующим фоном, который позволяет понять наши проблемы, достоинства и перспективы. Нужно ли такое знание, каждый решает сам. Все неразрешенные проблемы родителей наследуются детьми.
http://newwoman.ru/olga_makhovskaya_006.html
ОЛЬГА МАХОВСКАЯ, ПСИХОЛОГ, г. МОСКВА
(по материалам экспедиции в США в 2001-2002 году)
..
ЧАСТЬ 1
Исследовательские мотивы
Во время своей экспедиции во Францию я только стала догадываться, что в современную эмиграцию из России вливается поток женщин с брачными намерениями, одиноких, разведенных, молодых и уже зрелых, с детьми и без. Женщины интересовали меня как самые влиятельные фигуры в российской традиции образования, определяющие успех адаптации своих детей. Я видела разные типы – несчастных, инфантильных, беспомощных и проваливающих своих детей, с одной стороны, стеничных, успешных, стоящих за своих детей горой, с другой, и просто беспечных авантюристок, уверенных в неотразимости своих чар, не брезгующих ничем. Известный в мире семиотик Юрий Лотман, анализируя русскую классическую литературу и фольклор, указывал на то, что в нашей культурной традиции мы можем встретить три типа женских характеров – несчастная женщина, женщина-героиня и демоническая женщина. Культурные модели воспроизводятся непроизвольно и сохраняются десятилетиями, несмотря на смену политических режимов, брачную моду и систему ценностей. Более того, типажи и модели, характерные для определенной культуры записаны в религиозных традициях этих культур. Мы вернемся к этой теме, когда будем говорить о драматическом столкновении различных моделей семьи в межкультурных браках, в которые так стремятся наши женщины.
Тогда, во Франции, я обратила внимание на то, как много в Париж приехало одиноких женщин с мальчиками. Чеченский мотив, желание спасти свого сына от участия в этой бесконечной войне. Но я не подозревала, каков масштаб женской эмиграции из современной России.
Основным местом моей экспедиции был штат Вашингтон, северо-запад США, г. Сиэтл. В основу этого материала легли истории жизней наших эмигрантов в США, переписка с ними по Сети, анализ публикаций, в том числе в прессе, а также многочисленные встречи – дома у эмигрантов, в приходах, клубах и во время праздников.
Чем отличается эмиграция во Франции от эмиграции в США?
Этот вопрос мне неоднократно задавали во время встреч с российскими эмигрантами в США. «А где лучше?»
Различия существенные.
Во-первых, эмиграция в США намного масштабнее. Если французское правительство установило очень маленькую квоту на эмигрантов из России (порядка 100 человек в год), то США стали принимать огромные потоки религиозных беженцев сразу после падения «железного занавеса». По разным оценкам сегодня в США живет от 1 до 3 млн. постсоветских эмигрантов. Начиная с 1996 года в общем потоке религиозных беженцев начинают преобладать баптисты, пятидесятники и евангелисты из западноукраинских деревень, которые практически не говорят по-русски, хотя и считаются русскими эмигрантами. Эти два массивные этнические анклава – еврейский и украинский - живут, не смешиваясь, и очень не похожи друг на друга. Если в среде образованной еврейской интеллигенции из России высока ценность образования, они нацелены на высокие социальные позиции, стараются жить в больших столичных городах восточного побережья, издают свои газеты, радиопрограммы, то украинские общины, напротив, стараются жить подальше от больших городов, в основном на западном побережье, в пригородах. Своих детей они рано женят и настраивают на простой физический труд – ремонт автомобилей, малярные, столярные работы. Поскольку аборты в среде сектантов запрещены, в семьях до 17 детей. За 12 лет в Сиэтле, где проходила большая часть моей экспедиции, образовалась 70 тысячная украинская диаспора.
Но помимо религиозных беженцев в США устремились для работы по контрактам те, кого я называю профессиональными мигрантами, поскольку они выезжают по профессиональным, а не политическим или экономическим мотивам. Среди них – программисты, микробиологи, физики, представители других высококвалифицированных профессий.
Женская брачная эмиграция заслуживает отдельного рассмотрения. Скажу только, что она поставлена на поток, на фабричную основу, поскольку на вывоз наших девушек работает более 400 интернет-агенств в США и более 200 в России. Французские брачные агентства полагаются больше на телефон, факс и личные контакты. Интернет не играет такой существенной роли в жизни Франции, как в США.
Еще одним различием нашей современной эмиграции во Франции от США является тот факт, что «французы» подчеркнуто религиозны, причем несмотря на свои этнические корни, объединяются вокруг именно православных приходов. В США же основная часть образованной еврейской интеллигенции, которая приехала в качестве религиозных беженцев-евреев, сторонятся синагог, будучи атеистами, что производит неизгладимое впечатление на американских евреев.
Различаются страны и по характеру иммигрантской политики. Хотя в обеих странах каждый пятый житель – свежий иммигрант, Франция не проводит политику поддержки и стимуляции иммиграции. Ее политику скорее можно назвать антииммиграционной и дискриминационной по отношению к чужакам.
Весьма существенно и то, что Франция страна – католическая, а США – протестантская. Для католиков очень важна ценность семьи, которая строится по детоцентристкому принципу. Поэтому во Франции гораздо более эффективная программа адаптации детей иммигрантов. Они более опекаемы и, соответственно, более успешны. Но прогресс взрослых иммигрантов блокируется. Чтобы достичь успеха во французском обществе нужно потратить 10-12 лет. В США уже через 5-7 лет взрослые иммигранты достигают уровня среднего американца. Эти различия очень важны для сохранения единства семьи и предотвращения межпоколенного психологического разрыва, возникающего в любой иммигрантской среде из-за того, что дети гораздо быстрее прогрессируют в принимающем обществе, чем их родители. Кроме того, общественные школы в США огромны – до 5 тысяч человек, что делает индивидуальный подход к любому ребенку практически невозможным. Взрослые же иммигранты сразу получают возможность быстрого обучения и нарастающей карьеры, для чего работает много поощрительных программ для иммигрантов. Поэтому ножницы между детьми и их родителями в США гораздо меньше, чем во Франции, с ее детоцентристкой иммигрантской политикой.
Разница религиозных традиций носит куда более многоаспектный характер и сказывается, о чем я расскажу в следующий раз, на всей системе социализации детей в этих странах.
ЧАСТЬ 2
Современная женская эмиграция из России в США
Наши представления о русской эмиграции в США сформированы телевизионными картинками с Брайтон-Бич. Остальные группы иммигрантов в России практически не описаны и не дифференцированы. В контексте обсуждения проблем адаптации наших детей, я уделяла особое внимание современной женской брачной эмиграции.
А) История женской эмиграции.
Браки россиянок с иностранцами имеют давнюю историю. Первая волна межкультурных браков совпадает с первой "послереволюционной" волной эмиграции из России. Я называю ее благородной, элитной, поскольку невесты были отборные, из высшего общества. Существует немало свидетельств, что проституция и тогда сопровождала или предваряла браки с иностранцами. В Стамбуле турецкие жены даже выпустили петицию с просьбой к правительству защитить их мужей от русских проституток, которые-де соблазняют их мужей своим благородным происхождением и вызывающими манерами.
Вторая волна межкультурных браков – фронтовая, связанная с насильственными перемещениями людей во время второй мировой войны.
Третья волна приходится на начало 60-х годов (и продолжается по сей день), когда к нам стали приезжать на учебу африканцы. Результат - 10.000 браков. Я называю эти браки экзотическими, поскольку чернокожий мужчина был большой новостью для наших славянских просторов.
Четвертая волна началась с падением "железного занавеса" и возникновением рыночных отношений в России. Я называю ее конъектурной, рыночной. Впервые образ красивой, белокожей, семейно-ориентированной россиянки стал позиционироваться как товар, недооцененный на внутреннем брачном рынке.
По данным американского министерства юстиции, за последние 10 лет из России в США выехало 75.000 невест. Это число можно смело удвоить, если учитывать, что женщин приглашают и по другим типам виз – туристическим, гостевым, учебным.
B) Причины нарастающей женской эмиграции многочисленны. Россия остается страной с высоким уровнем насилия по отношению к женщинам и детям. 14-15 тысяч россиянок гибнут ежегодно от рук своих мужей. Уровень женской бедности превышает мужской. Пособия по содержанию детей мизерны. С другой стороны уже видны типажи эмансипированных, успешных россиянок с высокой самооценкой, ищущих более качественных мужчин. Молодые девушки, глядя на опыт своих матерей, пытаются строить свою жизнь от противного, и сразу ориентируются на иностранцев.
В раскрутке брэнда красивой, белокожей россиянки свою роль сыграли международные и отечественные конкурсы красоты. Они в большей мере соответствовали высокому белокожему англосаксонскому стандарту, чем представители двух предыдущих этнических, экзотических потоков невест-иностранок в США – филиппинской и китайской. Философию конкурентоспособности и предприимчивости в браке агрессивно предлагают и многочисленные гламурные журналы типа “Cosmo” и фильмы типа «Секса в большом городе», самые популярные и покупаемые, кажется именно в России.
Помимо прочего, на мировом брачном рынке исторически сложился дисбаланс. В странах, которые ведут войны и теряют мужские популяции, хронически не хватает мужчин. Это и российская история. В странах же, принимающих иммигрантов (США и Канада), не хватает женщин, потому что трудовые и профессиональные иммигранты – это прежде всего мужчины.
С) Кто они – женихи и невесты?
Средний возраст первого потока наших невест - 19, 5 лет. Это девушки, которые еще не имеют образования, достаточного опыта, уверенного социального статуса. Второй поток – это женщины 30-40 лет. Они уже были замужем, и им вовсе не все равно, кто будет их следующим избранником.
Женихи. Периодический обзор сайтов, переписка с клиентами международных агентств и анализ историй жизни, а также громких бракоразводных процессов показывает, что в основном это люди, которых обобщенно можно назвать социальными и психологическими маргиналами. Они не «тянут» на западный стандарт успешного карьериста, или не хотят следовать этому сильному предписанию американского общества. Но вместе с тем, они хотели бы быть хотя бы семейными людьми, если уж им не повезло с деньгами. Это люди в возрасте, бывшие ветераны вьетнамской войны (им 50-60 лет), техасские ковбои, которым трудно заманить в скучные прерии среднюю американку, люди с физическими проблемами (слишком высокие, слишком маленькие, толстые, импотенты, гомосексуалисты в поисках суррогатной матери для своей пары). Есть среди них и мужчины с криминальными историями, многоженцы и просто психически больные. Среди них много и русских эмигрантов, тех же программистов. По данным американской переписи населения, соотношение женщин и мужчин продуктивного возраста (от 18 до 35) внутри русскоязычной общины в районе Силиконовой долины составляет 1:10 в пользу мужчин.
ЧАСТЬ 3
Сравнительный анализ систем социализации
в США, России и Франции
В этой статье я привожу некоторые самые существенные различия в системах социализации детей эмигрантов из России, исходя из того, что основными агентами социализации являются школа, сверстники и, конечно, семья.
А) Школа
Советская традиция образования предполагала полную узурпацию функций образования и воспитания, освободив максимально наших родителей от заботы о детях для трудовых подвигов. Они должны были только кормить и одевать своих детей. У нас была самая развитая и доступная система послешкольного воспитания и образования. Мамы могли отдать своих детей в спортивные клубы, драмкружки, танцевальные залы и изостудии. Кроме того, дома своих внуков ждали бабушки. Проведя исследования в Европе и США, я могу с уверенностью сказать, что наши дети были самыми опекаемыми и обучаемыми в мире.
Во Франции школы берут на себя ответственность за качество преподавания, но все, что касается воспитания личности ребенка, эта ответственность традиционно отдается родителям. Французские папы и мамы должны привезти ребенка в школу, забрать из школы, организовать его досуг. Дурным тоном считается, если дети гуляют на улице без присмотра родителей.
Но тяжелей всего приходится американским родителям. Если их дети плохо учатся, то это – их вина и недосмотр. Более того, система общественного образования устроена так, что без активной инициативы со стороны родителей, детям просто не вытянуть. Американская школа работает как сложная фабрика, где каждый ребенок движется по своему собственному плану. Курсируя между учителями, классами, передвигаясь по этажам, дети теряются, забывают учебники. Они могут по ошибке попасть не на тот курс и потом три месяцев слушать курс, в котором они ничего не понимают. Между курсами и классами нет никакой преемственности. Если ребенок что-то пропустил, то ему потом уже не догнать своих сверстников. Кроме того, предполагается, что родители будут работать волонтерами (добровольцами) на выходные, помогать мыть окна, проверять домашние задания, просто играть с детьми.
Приводя в такую школу своих детей, эмигранты из бывшего Советского Союза бывают шокированы. Мало того, что их детей не учат (а именно так они оценивают качество и уровень образования в США), так их теперь вызывают в школу два раза в неделю и сообщают на автоответчик о каждом опоздании ребенка на урок.
Теперь, когда и наша система образования, кажется, претерпевает революции, хочется предупредить: только соразмерное распределение ответственности за воспитание и образование детей между школой и семьей дает хорошие результаты. Дорогие частные школы, в которые в России принимают по критерию платежеспособности родителей, дают такой же высокий процент наркомании и девиаций, как и среда беспризорников, потому что родители-снобы также мало проводят времени со своими детьми, как и родители-алкоголики. Это такая обеспеченная беспризорность. Западные частные школы проводят жесткий отбор как детей, так и родителей, тестируя их социальную мотивацию.
Если в семье эмигрантов хватает ресурсов, чтобы переориентироваться на новые условия обучения, то их дети учатся хорошо. Но, к сожалению, много и случаев «выпадения» детей из школьного процесса, запущенности.
В) Сверстники.
Дети, которые приехали со своими родителями в США уже в сознательном возрасте, тем более, если они успели поучиться в российских школах, жалуются на то, что их американские сверстники не умеют дружить и не любят друг друга. Здесь они абсолютно солидарны с детьми наших эмигрантов во Франции. Эмоциональная дистанция между нашими детьми в нашей школе очень маленькая. Чаще всего они учатся в одном классе на протяжении всех десяти лет, и потом воспринимают друг друга как братьев и сестер. Наши дети не только вместе учатся, но дружат после школы, вместе встречают дни рождения, и обычно знают друг о друге много личных деталей. Детям из России бывает дико, когда вчерашние соученики только кивают друг другу при встрече, а не бросаются друг к другу с объятьями.
В наших коллективах, начиная со школьной скамьи, очень важными, я бы сказала, доминирующими, являются неформальные отношения, отношения любви, симпатии, зависимости. Эта неформальная структура доминирует над формальными, деловыми отношениями. Именно она влияет на формирование идентичности детей. Без скрытой коллективной эмоциональной поддержки дети (да и взрослые) чувствуют себя растерянно, испытывают тревогу, впадают в депрессию.
Еще один шокирующий наших детей фактор: отсутствие дисциплины в классах. Отношения в традиционной советской школе иерархичны, предполагают довольно жесткие отношения подчинения, а учителя, завучи, директора наделяются безусловным авторитетом. Отношения между детьми и учителями в западных школах более свободны. Во Франции авторитет учителя определяется его компетентностью, а в США – его дружественным отношением к детям.
Почему мы такие образованные, умные и несчастные? Этот вопрос не дает покоя, когда видишь очевидные преимущества нашего школьного образования и те усилия, которые мы вкладываем в наших детей. Во-первых, в западных школах больше ответственности и возможности реального выбора делегируется семье и ребенку, что в конце концов помогает сформироваться взрослому, ответственному человеку, не боящемуся неопределенности и жизненных перемен. В условиях советской традиции воспитания все ресурсы личности ребенка бросаются на образование, на тренировку интеллекта.
Кроме того, в западной традиции гораздо больше времени уделяется гуманитарному образованию – литературе, языкам, истории. Знания о человеке и обществе помогают ориентироваться детям в самых разных социальных ситуациях.
Наконец, по мнению специалистов, высшее образование в западных странах более эффективно, чем наше, советское и постсоветское. Таким образом, если кривая развития у западного ребенка идет вверх, по нарастающей, то кривая развития ребенка из России идет резко вверх, вплоть до окончания школы, сдачи порою жестоких вступительных экзаменов, а потом начинает снижаться. Перелом происходит после второго курса.
С) Семья.
Сравнение моделей семьи очень важно и для оценки и сравнения ситуаций развития, в которых находятся российские, американские и французские дети, и для того, чтобы понять, с какими проблемами сталкиваются наши соотечественницы, вступающие в межкультурные браки.
Основной причиной женской эмиграции сейчас я бы назвала кризис отечественной модели семьи. Если первые эмигранты из России в конце восьмидесятых руководствовались, в основном, экономическими мотивами, то сегодняшние эмигранты ищут более высокого качества отношений в другой культуре. Молодые девушки еще не разочаровались в семье как таковой, но то, как они жили или жили их родители, их уже точно не устраивает. Смущает и их готовность «сидеть дома и не работать», выйдя замуж. Опыт межкультурных браков пока не позволяет рассматривать и их рецепт безусловного счастья.
Прежде всего потому, что семейные модели в католической Франции, протестантской Америке и православной России контрастируют.
Наша семья, по определению отечественного психолога Владимира Дружинина, является сумасшедшей смесью православия и язычества. Мужчина при такой модели обладает невероятной властью и авторитетом, но всю ответственность за семью он делегирует жене, матери. Основная его роль – инициировать семью, а семейная поденщина его уже не интересует. Отношения в семье напоминают схватку, которую выигрывает психологически или физически сильнейший. Никакие договоренности здесь не действуют, все разрешается через битие горшков.
Но и эта модель деформировалась в результате того, что в войнах и военных конфликтах мы просто физически теряли огромные мужские популяции. В модели нашей семьи потерялась фигура отца, и уже новой генерации юношей пришлось занимать место ребенка. Не зря говорят об инфантилизме наших мужчин. В свое время этот феномен был очень точно описан Ириной Грековой в ее «Корабле вдов». В такой, дисгармоничной модели, женщина уготована или роль несчастной, покорной жертвы, или роль героини, которая заменит детям и отца, и мать, если муж физически или символически отсутствует.
Такая модель семьи сохранялась в советские времена за счет того, что была развита система послешкольного образования и воспитания, и перегруженным женщинам, которым приходилось успевать и дома, и на работе, было кому перебросить детей, переадресовать часть своей ответственности за семью.
Перестройка стала критической точкой напряжения в терпении и покорности россиянки. Груз был непомерным, бедность реальной, и они стали искать другие способы. Последствием кризиса отечественной модели семьи стала и волна разводов, превосходящая и американские, и французские показатели, и нарастающая женская эмиграция, и социальное сиротство, когда бросают уже не только мужей, но и детей.
Нормальной семьей вслед за Маргарет Мид В.Н. Дружинин называет семью "по католическому типу" : в ней власть и ответственность распределены между мужем и женой, но основную ответственность за семью несет муж как социально более принимаемый и физически более сильный. И дети, и жена находятся в равной эмоциональной близости как к отцу, так и к матери, в целом семья построена по детоцентристкому типу. В основании католической модели лежит принцип гармонии, сбалансированности, пришедший из античности, вознесенный в эпоху Возрождения.
Американская модель семьи обозначается как протестантская; для нее характерна балансировка власти и ответственности то в пользу отца, то в пользу матери. Отношения партнерские, паритетные. Между членами семьи существует конкурентность. Ребенок растет как потенциально равноправный взрослый. Поощряется выражение позитивных эмоций, не принято жаловаться.
Для православного сознания основная норма – это предельная концентрация и внутренняя сосредоточенность. Оно иронично настроено по отношению к внешней позе, равнодушно к комфорту. Более того, телесная удовлетворенность кажется основной помехой для душевной ясности и открытости. Для православия характерно внутреннее напряжение на грани гибели и распада. Надрыв, как говорил Достоевский. Вместе с тем, православная традиция обладает харизмой, которой нет ни в какой другой религиозной традиции. Она фактически снимает все границы в эмоциональном самовыражении человека, вплоть до его гибели или полном растворении в другом, или в Боге. Я повторяю: такие реализации для психологически сильных и выносливых людей, образы которых могут производить сильнейшее впечатление и поклонение окружающих. Но тиражировать ее как норму я бы не стала.
Кстати, необузданная эмоциональность наших женщин оказывает на западного мужчину довольно сильное воздействие. Но интересно другое: после распада браков с русскими женщинами, после живодерских бракоразводных процессов и вереницы сеансов у психоаналитиков, они все равно ищут русскую. «Это как неизлечимая болезнь, я не могу ее забыть”, «Русские так красивы!», «Когда я вижу русскую, мое кровяное давление зашкаливает!», «Я не могу избавиться от этого наваждения!». Но, согласитесь, что это ряд чрезмерных эмоций. Психологически иностранцы «подсаживаются», если использовать терминологию наркоманов, на иглу ярких и тотальных образов, стимулируемых поведением сильных, неистовых людей из России.
Есть еще одно измерение, по которому три парадигмы различаются. Это временное измерение. Я бы сказала, что православная рефлексия тяготеет к прошлому. Все, что было, имеет невероятную ценность. Смерть оказывается идеалом как вечное прошлое. Католическая модель – это интерес к настоящему. Вот почему она легко подвержена модернизациям, и адаптируется под текущую жизнь. Протестантизм – это ожидание счастья и радости в будущем, возможно, в самом ближайшем. Вечно улыбающиеся и оптимистично настроенные американцы нас раздражают именно своим нежеланием замечать трагическое прошлое, или невыразительное настоящее. Одни уходят в бездеятельную рефлексию, другие пытаются принять и упорядочить жизнь вокруг, а третьи пытаются строить совместное будущее, быстро договариваясь о предпринимаемых группой действиях. Протестантская модель прикрывает слабых, и ориентирована на внешний мир. Православная – для исключительно сильных особей, способных внутренне сохраниться при любых внешних невзгодах. Аутичная модель, где психика никогда не закончится и всегда доминирует над внешним миром. Католическая модель частной жизни – для умеренной публики, возможно, поэтому я лично тяготею к католической модели, которая совпадает с нормальной.
В смешанных семьях самые острые конфликты разгораются вокруг воспитания детей. На каком языке они должны разговаривать? С кем и как общаться? Кто больший авторитет в семье – отец или мать? Наши женщины, мечтающие о счастливой, «нормальной» семье вдруг начинают «беситься», бороться за власть, скрывают от мужей свои проблемы, предпочитают обсуждать свои дела с подругами.
Конфликты в таких семьях снижают авторитетность взрослых в глазах детей, оставляют у них ощущение ненужности, одиночества и ностальгии по России, добрым, любящим людям. Здесь я отсылаю читателя к первой статье о психологических последствиях эмиграции для детей.
Заключение
Разговор об эмиграции – это повод поговорить о нас самих. Вместе с выездом за рубеж люди экспортируют свою ментальность. От себя не убежишь. Есть такая эмигрантская поговорка: «Эмиграция не решает психологические проблемы, а только усугубляет их». Западные культуры являются тем контрастирующим фоном, который позволяет понять наши проблемы, достоинства и перспективы. Нужно ли такое знание, каждый решает сам. Все неразрешенные проблемы родителей наследуются детьми.
http://newwoman.ru/olga_makhovskaya_006.html
ОЛЬГА МАХОВСКАЯ, ПСИХОЛОГ, г. МОСКВА